* * *
Бог молчит – совсем не значит,
Что не видит – за горами…
Видит всё, затем назначит
За содеянное нами.
* * *
Ты не учился поражению,
И в этом кроется беда.
Всегда готовый к отражению;
К уступкам, жертвам — никогда.
О! Ты не дашь себя — за горло,
До крох своих последних дней.
Звучало громко слово «гордость»,
И очень тихо — «будь добрей».
А может там — за полем тлена,
За грудой бесполезных дел,
И ждет большая перемена,
Которой знать ты не хотел?
* * *
Еще один зачеркнут день,
Пустой, как брошенная склянка;
Он не отметится нигде,
Вчистую прожит, без остатка.
Ты сам его, дружок, убил,
Как комара его прихлопнул.
А был ли он? Конечно, был,
Но перепрел, свалившись в опадь.
* * *
На вербах проклюнутся почки.
От солнечной теплоты.
На склонах, на бугорочках
Мать-и-мачехи вспыхнут цветы.
Я верю — осталось немного —
Туч мрачных исчезнет скала.
И луж заблестят на дорогах
Разбуженные зеркала.
Не вечно обид засилье,
Ристалище кончится бед.
Я верю тебе, Россия,
Твоим злопыхателям — нет.
* * *
Не сиротеет тропка до погоста,
Привычны ей рыдания и стон.
О, как обыденно на свете, как все просто:
Вчера смеялся, нынче — под крестом.
Ну, вот и осень отошла в изгнание,
Стоят без листьев ивы у реки;
Вороны, словно знаки препинания —
Из зимней выбиваются строки.
Придет весна - зазеленеет поле,
Вернутся птицы радостно домой...
А я приду сюда — поправить холмик,
Печальный холмик, выросший зимой.
* * *
Ветер шепчет листве,
Гладит дождик траву.
А еще не затих,
Я, пока что, живу.
Я еще не устал
Видеть солнца лучи,
Но «костлявая» в дверь
И мою постучит.
Я не стану ее
Страстно-слезно просить,
Чтоб позволила мне
Плоть еще поносить.
Я не стану просить
(Неспроста, неспроста),
Сотню лет проживи —
Будет мало и ста.
Кто-то — долго живет,
Кто-то — лишь полпути.
Прожил — сколько дано,
И другим уступи.
ПЕРВАЯ
Моросит. Фонарь не светит.
Ночь сроднилась с тучами.
Я стою у окон этих,
Как веревкой скрученный.
И сырой весь, как скамейка,
Как забытые дрова,
Как бумажная наклейка,
Как газонная трава.
Вновь отчаяние проснулось,
Оптимизма мал запас.
Тень последняя качнулась,
Желтый свет в окне погас.
Под окном стоять я буду
Столько, сколько захочу.
Может подхвачу простуду,
Может — и не подхвачу.
Что мне ветер, что мне тучи,
Что мне снег и с крыш вода? —
К невезению приучен —
Завтра вновь приду сюда.
А она спала — не знала.
Что я вымок до зубов.
Вот такое вытворяла
Первая моя любовь.
«Ночь, улица, фонарь...»
(А.Блок)
Ряд тополей, прохожих лица,
Скрип тормозов, собачий лай...
И ничего не повторится
Для тех, ушедших край:
Свое отбекали, отмекали,
До дыр исшаркали штаны...
Воды рябь, улица, аптека
Уже другому отданы.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : Гефсимания - Вадим Сафонов У каждого своя Гефсимания.
На этой неделе в ленте промелькнула очередная дата присвоения Нобелевской премии по литературе Борису Пастернаку. От последней, из-за чудовищного давления советской машины, он отказался. Одним из самых знаменитых его произведений является роман \"Доктор Живаго\", о судьбе русской интеллигенции начала 20 века.
Будучи также поэтом, он включил в роман цикл стихов. Самым знаменитым стало \"Гамлет\", которое декламировали многие знаменитые советские актеры 2-ой половины XX века. То самое, в котором \"жизнь прожить - не поле перейти\".
Но меня зацепила другая цитата:\"Если только можно, Авва Отче, чашу эту мимо пронеси\". Эта фраза из молитвы Иисуса Христа в Гефсиманском саду. Это были последние часы, когда Иисус, будучи на свободе, мог предотвратить арест и казнь. И в этот момент он как никогда был близко к нам, обычным людям, находящимся в стрессовых ситуациях. Сотни и тысячи лет после тех драматических событий в Иудее, мы, понимая неотвратимость ужасного, поднимаем глаза к небу и говорим\"да минует меня чаша сия\".
Несколько дней я находился под впечатлением переживаний нет, не собирательного образа Гамлета, или Юрия Живаго, или самого Бориса Пастернака, затравленного после той злополучной Нобелевки. А пронзительного стенания Сына Божия, в котором сплелись переживания всех людей, стоящих перед пропастью.
Сохранен размер и рифма \"Гамлета\" Бориса Пастернака, присутсвуют некоторые аналогии.
